Загнав повозку сперва во двор, я объехал большую воронку и, остановив коня, взял его под уздцы и завел в само здание. Крыша частично уцелела, поэтому я посчитал, что сюда никто не войдет.
– Нормально, – пробормотал я, заглянув под пол. До земли там было сантиметров тридцать, как раз хорошее укрытие. Правда, присутствовали следы крыс, но они везде есть. Побрызгаю бензинчиком, отважу понемногу. Пока Аля шебуршилась наверху, отчего мне за шиворот сыпалась мелкая труха от соломы, я в одиночку перетаскал из повозки все боеприпасы и оружие, кроме табельного. Только с ПТР мне было не развернуться одному. Пришлось звать сестренку сверху. Ничего, уложили эту завернутую в мешковину дуру, и я заколотил доски. В саму кладовку я снес запасную упряжь и другое имущество, которое мне в принципе в поездках по Москве не пригодится.
Не дошел, естественно, ушел в сторону и разлегся в тени, под деревом пережидая день. Тут до передовой совсем немного осталось, уже слышна ленивая перестрелка. Орудийная, для легкого стрелкового далековато. Метрах в семидесяти левее в глубине поля был виден остов сгоревшего танка без башни, она, видимо, находилась где-то на земле, возможно за корпусом. Трава высокая, но не до такой степени, чтобы скрыть башню. Танк был наш, ранняя модификация «тридцатьчетверки». Чуть дальше от него из земли торчала мятая станина. От меня все там было скрыто травой, но, похоже, прежде чем быть подбитым, он подавил тут противотанковую батарею. Бои тут несколько месяцев назад были серьезные.
– Ну как? – спросил я инструктора, спрыгивая с крыла на землю и снимая парашют.
– По парням скажу так. Два сержанта и старшина, хорошие бойцы, просто им не повезло. Насчет планов пока ничего не могу сказать, у нас только одно желание было – добраться до Швейцарии и укрыться там от немцев. Пока еще даже не думали, но надеемся вернуться на родину.