— Можете считать меня параноиком, — набычился Сикорски. — А также шизофреником, дебилом и просто клиническим идиотом. Я это переживу. Я не прощу себе одного: если я недооценю опасность.
— Дозах чего? — не понял Валентин Петрович.
Потому что в нише действительно лежал "Поварёнок". Со всеми картриджами! Ну, кроме "металлического привкуса", но он на самом деле никому не нужен. Разве что отмороженным эстетам, а они пищу из "Поварёнка" есть не будут. Хуже то, что "сладкое" и "жирный привкус" успели ополовинить, а "жгучего" осталось совсем на донышке. Кто-то, видимо, острятинку любил. Зато "горький" картридж практически полный, что даже странно.
— Какие-то цитаты, — сказал Завадский. — Ну, можно поискать... Но про маршала Тоца и прочих — до сих пор даже цитат не находили.
Вреда я Саше не сделаю. Это точно. Но и сдаваться просто так — извините, но вот это не пройдёт.
Это место Левин перечитывал раз пятьдесят, так что каждое слово у него в памяти отпечаталась. Ну и в моей, соответственно, тоже. Так что цитата точная, Лена.