Данный сборник мне предложили посмотреть потому, что в него почтенный юбиляр дал небольшую заметочку, где упоминался Ковчег. Арам Самвелович хотел знать, что Улитнеру на сей счёт известно.
Сегодня проснулся от головной боли. Принял половинку таблетки. Отпустило. То есть не отпустило, а оглушило, но не так сильно, как вчера. Писать не хотелось, есть тоже, а музыка после этих таблеток почему-то совершенно не воспринимается. Просто как какой-то шум бессмысленный. Пошёл мыться.
Хотя вообще с этими самыми наведёнными воспоминаниями бывает очень по-разному. Левин мне как-то рассказывал историю. Ходил к нему на лечение один молодой ксеноэколог, специалист по дизайну биосферы сверхмалых планет. Пришёл ни с чем-нибудь, а с кризисом творческой мотивации. Ну то есть — его преследовало чувство, что он занимается не своим делом и не исполняет жизненного предназначения. До такой степени, что он перестал справляться с простыми задачками. Сидит перед компом и зубами скрежещет.
Как удалось установить, что-то подобное действительно происходило. Но, разумеется, не в эти дни. В реальности это было как раз после неудачи с доной Оканой и её исчезновением. Вообразив, что дон Рэба убил её из-за попытки переспать с ним, Антоном (и это при всём том, что Малышев знал о доне Рэбе!), он не нашёл ничего лучшего, чем удариться в загул. Хотя гораздо полезнее было бы немного подумать. Но этим занятием Антон систематически пренебрегал. За что в итоге и поплатился.
— Пофамильный не надо. Я так понимаю, старые семьи?
Следующее собрание заинтересованных сторон состоялось через две недели. Открыл его Махиро Синода. Который заявил, что имел разговор с Горбовским. По его словам, Леонид Андреевич ничего конкретного не сказал, кроме того, что ситуация неприятная и совершенно некстатняя (есть у Горби такое словечко). И что если есть возможность закрыть её без особых жертв, то и ладно.