— А как она Вадима называла? — спросил Комов.
Понятное дело, такие эпизоды не прибавляли симпатий к тем, кто имел в имени приставку "дон". При доне Рэбе именно личные подданые короны составили костяк охранных отрядов, так называемых "серых рот".
Кстати про память. Я тут уже рассказывал про "Селену-9". Так вот, у них в коллективе был ридер. Никитой его все звали. Хотя на самом деле он был Никитос Теодоракис. Не то чтобы очень сильный ридер, поле считки где-то полкилометра максимум. Зато очень тонко чувствовал чужое раздражение. Его Пошибякин пригласил именно из-за этого. Потому что математика может сбить с мысли какая-нибудь бытовая мелочь. Стена в коридоре не того цвета, например. Или мыло пахнет противно. При этом люди они, как правило, замкнутые, интравертные, разговаривать на такие темы с посторонними не будут. Да и со своими тоже. С ментоскопом к ним лезть нельзя. Остаётся чтение мыслей напрямую. Пошибякин санкционировал. Он эту проблему по себе знал. Ну и мне работать было проще. И как комконовцу, и как врачу. Помню, у одного гения сустав на ноге распух, а он никому ничего не говорил. Потому что не считал возможным беспокоить окружающих. Ну вот так мозги у человека устроены. Поэтому узнал про опухший сустав я от Никиты. А потом мы с ним на пару подкарауливали момент, когда наш гений отвлечётся от теневых дзета-операторов, чтобы сводить его к медкамеру. И оставили его там на восемь часов. Потому что его посетила гениальная идея и ему нужно было подумать, чтобы никто не мешал. Подумал и придумал одну очень интересную штуку. Заодно и полную диагностику прошёл, и подлечили кое-что. В общем, удачно получилось.
Григорянц внезапно засмеялся. Все посмотрели на него с недоумением.
На что Малышев рассчитывал? Сноубридж считал, что никакого расчёта за этим вообще не было. Антон просто не захотел расставаться с девушкой. Как с любимой вещью или домашним животным. И про последствия не думал.