— Если бы моих кремировали, мне бы тоже и в голову не пришло поинтересоваться судьбой их пепла. Да и потом, зачем вообще этот пепел нужен? Также как и с могилами. Здесь имеет место одно поганое правило. За могилами ухаживает только тот, кто помнит тех, кто лежит в этих могилах, ну может ещё одно поколение после. Редко какие люди даже назвать своих предков до четвёртого — пятого поколения могут. Хотя у нас после Великой Отечественной и войн‑то особо не было. Вся информация доступна. Ройся, ищи, интересуйся — будет тебе знание. Но нет, никому не нужно. Я вот эту простую мысль только сейчас понял. Я ведь даже не знаю, как звали моих прадедов и прабабок по имени — отчеству. Грустно, — Толик тяжко вздохнул и отлепился от стены, — Ладно, пошли что ли. Работать надо. Игра теперь моя работа. Слышал, мне теперь двадцать один час в игре проводить. И на сотне. Это же просто трындец. От одного плевка буду загибаться. На семидесяти‑то хреново было до жути, а на сотне — вообще жесть. Но ладно, справлюсь.