Вновь приклад вжался в плечо. И снова выстрел. Сменить позицию, выронив по дороге штуцер и выхватив пистолет. Второй горец свалился на землю, тоже схватившись за ногу. Даже если кость не задета, на что Шейранов откровенно надеялся, увесистый кусок свинца, прошедший навылет, а с этой дистанции только так и никак иначе, не прибавляет здоровья и способен вызвать сильный болевой шок.
– Не слишком ли вы молоды для подобных советов?
– Мне показалось, что вы хотите как можно скорее приступить к обсуждению ваших дел, поэтому я решил вам не мешать. Но если я ошибся…
Соскочив с лошади, он тут же побежал навстречу всадникам, несущимся на него со склона. Пара десятков шагов – вот и желанная цель. Валун высотой ему по грудь. То, что надо. Во-первых, можно будет стрелять с упора. Во-вторых, этот камень не позволит атаковать его с ходу. Противнику нужно будет обязательно объехать препятствие, и он неизменно потеряет инициативу.
– Ну, хотя бы оттого, что в плену у горцев несладко, а наша компания весьма лакомый кусочек для их нападения. Вам ли не знать об этом, ведь вы, подобно вашему кумиру Пушкину, воспели пленение русского горцами. Хм. Очень похоже воспели, сюжет весьма схож, если не сказать больше.
Разозлился ли он на Антона по-настоящему? Признаться, тот вызывал у него противоречивые чувства. С одной стороны, восхищение – профессионал, по-настоящему преданный своему делу. С другой – именно за это же Шейранов был готов прибить его без капли жалости. Словом, однозначного ответа он не смог бы дать даже самому себе.