А вот с оружием, изукрашенным серебром и самоцветами, дела обстояли куда сложнее. Казак такую дорогую вещь мог взять только как трофей. Поэтому тот же Пархоменко предложил снести это оружие в оружейную лавку или найти покупателя на него среди прибывших на лечение. Находились среди них любители диковинок, таких, чтобы с историей.
– А по-моему, вы неискренни. Так все же чем вызвано ваше столь странное поведение? Я молода, но не глупа. Я ведь вижу, как вы смотрите на кружащиеся пары.
Здесь, конечно, не их имение, и приложить куда-либо руки достаточно сложно. Но зато она может помочь Варваре Петровне в совершении покупок на рынке и в лавках. Недостойно дворянского рода? Бросьте, ничего предосудительного в том нет, и пыль в глаза пускать тут некому. Зато появилось занятие. Погодите, она еще и на кухню отправится, дабы побаловать свою семью собственной стряпней.
Однако Шейранов опасался рецидивов и хотел, чтобы братья полностью восстановились. Поэтому не желал их отпускать. Мало того, в горячке подготовки к отражению штурма он навестил этих троих и взял с них слово, что они не вмешаются в предстоящую схватку ни под каким предлогом, разве только придется защищать собственную жизнь.
– Ты дыши глубже, унтер, и слушай, что тебе мое благородие говорит.
Ох, йо-о!!! А подпоручик-то, ничуть не смущаясь, силу пускает, бьет очень даже серьезно. Эвон, всю душу выбил, едва получается в себя воздух вогнать. Урок на будущее, сказано в полную силу, так и нечего детские игрища разводить. Вроде порядок, пришел в себя. Ну, держись, ваше благородие!