Что-то прекрасное начиналось там, вдалеке — но всё ближе, ближе. Что-то чудесное сияло, наступало, всходило — неземной восторг, от которого кружилась голова и сладко щемило в груди. Базилио потянулся к этому сияющему счастью и проснулся.
— Я этой потаскухе уши откушу, — зло процедила Ловицкая-старшая.
— И будет темно, пока я дверцу не закрою… Вот так, — с удовлетворением сообщил Сикс, и тут же внизу загорелся тусклый свет. И очень вовремя: прямо перед козлиной мордой колыхалась огромная пыльная паутина с высохшими мокрицами по краям. В самой серёдке сидел откормленный паук размером с конскую залупу. Над ним висела табличка «Не беспокоить».
— Ты прекрасно знаешь, мама, у меня только Бифи, — грустно сказала дочка. — А кобылок у меня пока не было.
Он осторожно опустил на стол трёхпалую руку. Семнадцать дюймов белоснежного рога сверкнули грозно, предупреждающе.
— Я же сказал: на спящих и умирающих лост-эффект не действует.