— В чем-то они правы, — вздохнул Курт, снова потерев глаза, и кивнул: — Что с остальным?
Курт не ответил; заметив, как в их сторону развернулись несколько человек, он ухватил ведьму за руку и ускорил шаг.
— Зараза… — выдохнул Курт, сам не понимая, чего в этом тихом возгласе больше — облегчения, злости на себя или, может, было что-то иное, о чем даже сейчас не думал, не хотел, запретил. — Я уже начал прикидывать, во сколько обойдется твое пышное отпевание.
— Желай я вашей гибели, — проговорил Штайнмар ровно, не открывая глаз, — я натравил бы на вас своих еще на месте встречи, а то и попросту пристрелил бы, не выходя из того кустарника. Хоти я завести вас в ловушку, чтобы передать кому-нибудь живьем — я мог не раз сделать это прежде, в одном из тех укромных мест, что мы прошли за это время. Передохните, майстер инквизитор, я подрядился быть проводником, а не тащить на своем горбу двух умирающих от изнеможения строптивцев.
— Да, заметил, — мрачно подтвердил Курт, поведя ее в обход толпы и стараясь не встречаться ни с кем взглядом. — Тем паче, что Гайер и вовсе сказал это открыто, как уж тут не заметишь… Оба уже не мыслят себя чем-то единым с Бамбергом, он для них нечто отдельное, чужой удел.
— Ты говорил, что это ты меня сделал. Я не спорил, помнишь? Так отвечай перед судьбой и собой за дело своих рук.