— В своем обычном. Я вчера долго не мог уснуть, а когда уснул — спал вполглаза, голова была, точно медный котел… А тут просто лег и провалился в сон; проснулся вот только несколько мгновений назад, причем отдохнувшим и бодрым. Твоих рук дело?
Курт помедлил, бросив взгляд в окно, на покалеченную молнией липу, и обессиленно опустился на табурет напротив ведьмы. Над переносицей мелко и противно ныло, голова казалась тяжелой и гулкой, точно котел, и под этим котлом словно кто-то заботливо и неотступно раздувал огонь…
— Не одному же тебе разгуливать с реликвиями, — буркнул Ван Ален, не слишком удачно пытаясь скрыть замешательство; подумав, запрятал обломок куда-то в недра куртки и смущенно договорил: — Оно само как-то вышло.
— Misericors Deus… — глухо проронил Ван Ален, на миг застопорившись; правая рука попыталась подняться для крестного знамения, но так и осталась, как была, сжимая приклад арбалета. — Их же здесь сотни…
— У меня выводов пока никаких. Разрозненных и неведомо как связанных сведений множество, наметок уйма, но выводов нет… А у тебя что за новости?
— Ты агент совета, — возразил итальянец хмуро. — И посему, когда я говорю, что ты должен быть здесь — ты должен быть здесь. Желательно в назначенный день и желательно — позабыв привычку врываться на заседание, распахивая дверь пинком.