— Эн-Аури, — уточнила я, намекая на незаконнорожденность леди.
— Страшно? — внезапно поинтересовался герцог.
Затем высохли слезы. И я, подняв голову, оглядела каюту - от деревянной ширмы осталась лишь груда сломанного дерева, больше ничего не пострадало. Все так же ярко светили магические светильники, все так же лежали оставленные на столе бумаги… герцога не было.
— Да, я бесстыдник, распутник и развратник, чем весьма горжусь, соответственно и малейших угрызений совести не испытываю. Но не лжец, вот тут ты совершенно права. И чтобы быть до конца честным, скажу откровенно — я безумно влюблен в тебя, Ариэлла оттон Грэйд, влюблен настолько, что у меня темнеет в глазах от одного твоего присутствия и закипает кровь от желания овладеть тобой. А единственной причиной того, что я еще не утолил этот голод, который к пище не имеет никакого отношения, в том, что ты сохранила мне верность даже в монастыре, несмотря на давление трижды проклятых монашек и перспективу сгнить в каменном мешке. И потому я буду нежным, терпеливым и дьявольски изобретательным в стремлении сделать исполнение супружеского долга для тебя столь же приятным и желанным, каковым он представляется мне.
Мне было очень тяжело говорить об этом, да и каждый шаг давался с трудом.
— Офицер эн-Аури, - лорд оттон Грэйд соизволил развернуться к леди, и продолжил, пристально глядя в ее глаза, - могу я услышать причины, по которым вы пришли к столь наивной идее, как моя обязанность отвечать вам на данный вопрос?