— Ясно! — лорд оттон Грэйд поднялся. — Приятного окончания завтрака, ваша светлость!
— В моем доме не прислуживают тем, кто способен обслужить себя самостоятельно! Салат?
— И я действительно сожалею, — вдруг гораздо тише, чем прежде, произнес герцог, — что применил к тебе те обозначения непримиримой позиции, к которым привык. Я более не оставлю на твоей коже ни единого следа собственной ярости.
— Понимаю, — я вновь сосредоточила внимание на окне и разгорающейся за ним бурей, — матушка Иоланта описала вам меня как лучшую кандидатуру на роль будущей императрицы, и вы несомненно рассчитывали на мое благоразумие и согласие, но я отказываюсь в этом участвовать. Можете считать это блажью, глупостью, юношеским порывом, но это мое решение, ваше высочество. И я буду искренне благодарна, если вы отнесетесь к нему с уважением и не станете повторно описывать мне перспективы гниения в одном из скальных монастырей без возможности даже увидеть солнце.
Эм, нет, голову я в любом случае есть отказываюсь, она страшная и усатая.
Мне хотелось бы возразить, учитывая тени, отбрасываемые жуткими глазами статуй, что превращали приближающихся в некоторое подобие монстров, но чем ближе подходили мужчина и женщина, тем отчетливее становилось понятно — герцог прав, всего лишь люди. Южане. Мужчина высок, столь же высок как и герцог и синеглаз как большинство уроженцев древнего Элетара, был одет в дублет и штаны из черного сукна, черные же сапоги доходили до колена, и за отворотом правого из них сверкнула рукоять кинжала. Женщина так же была одета крайне скромно — закрытое платье с длинной прямой юбкой, не приоткрывающей кружева нижних, однотонная темная ткань, и единственные украшения состояли в белоснежных кружевных манжетах на рукавах и воротнике.