Он подумал, что даже если бы и испытывал боль — а было время, когда испытывал, когда малейшее прикосновение рвало слишком тонкую кожу — Нат выдержал бы.
— Хорошо. А что до дока… он псих, но умный. Он в дверь ломится не станет… он попросит, и альва выйдет сама… он, видишь ли, умеет просить…
Точно ненавидит. Чтобы понять это, достаточно в глазищи ее зеленые заглянуть. Они только и остались от лица. И еще скулы острые, того и прорвется кожа. А щеки запали. И губы серыми сделались. Чудом на ногах держится, а туда же — ненавидеть.
— Из-за избытка дури… но я там годы провел… карьеру сделал… командир гарнизона, чтоб его… и надоело все до невозможности. Подумал, что, быть может, старая история и забылась уже… собирался осесть где-нибудь. Жену подыскал бы… точнее, мне бы подыскали… у матушки моей целый список подходящих невест имеется. А тут война. И я решил, что хрысь бы задрал эту тихую старость… ну и подал рапорт… отец поддержал… он бы в Особый отдел пропихнуть попытался, но там, на мое счастье, решили, что им я не особо нужен. Отправили в разведку… Ийлэ… не знаю, имеет ли это значение, но… я убивал, когда нельзя было не убить. Война шла и… нас не были рады видеть на этих землях. Мне приходилось допрашивать. И пытать приходилось тоже. И я не скажу, что совесть моя совсем уж чиста, но… я никогда никого не мучил ради забавы…
Каждое слово он сопровождал тычком, благо, не в младенца, но в ладонь Райдо.