Сначала мы поехали в "Гавань". Лехе позвонил с утра Митрич и сообщил, что на лодку нашелся покупатель. Случай упускать не стоило…
Я только что закончил рассказывать об общении с итальянцами и сейчас устало разглядывал знаменитый "Зеркальный зал".
На стадион подтянулся "гиревик" Олег. Гири свои он хранил в какой-то подсобке у стадионного сторожа. С отрешенным и "ничегонезамечающим" лицом, он лишь слегка махнул мне рукой и, раздевшись по пояс, начал "играть" со своими двухпудовиками. Мощные мышцы буграми перекатывались по лоснящемуся от испарины телу. Тяжеленное железо, периодически, парило в воздухе, как пух!
- Все нормально, но нервы потрепал вчера… изрядно… - и Клаймич пригубил коньяка из малюсенькой рюмочки, запив его черным кофе из тонкой фарфоровой чашки, с каким-то красивым клеймом на донышке.
- Да, я, подчас, поражаюсь тому, как, ПО-ВЗРОСЛОМУ, вы мыслите, как манипулируете людьми и даже тому, как вы… извините, Витя… врете… НО! Мне безумно интересно, чем все это закончится. И если все закончится успешно, то… ТАКОГО мне не сможет предложить никто иной.
- Ну, почему не понимаю? Все я понимаю… Ты решила, что не можешь со мной работать… что ты, тонкая и ранимая натура, и то что между нами было… не позволяет тебе спокойно переносить мое присутствие. Поэтому ты была не в состоянии стоять там, где надо… делать, то, что сказали… и петь так, как оно требуется… Ты, фактически, сорвала репетицию и заодно угробила свою возможность петь в группе… со всеми отсюда вытекающими…