– Брось, понял я все. Зря встрепнул. Буду осторожнее, честно.
– Со снарядами хуже було. На складе сорокапяточных – хоть завались, а к нашему калибру – ни черта. И кладовщиков след простыл, поди найди без них. В итоге нашли несколько ящиков, вроде как подходящих, но снаряды заковыристые – шрапнель. Я таких в руках не держал, сложные, заразы. Приехали, заправились, загрузились. Командир тоже впервые такие видит, ну да лучше, чем ничего. Пехонтеры окапываются, с местными переругиваются – тем не нравится, что драка в деревне будет. Ну а мы посмотрели на все это и решили уехать к чертям собачьим, больно уж понравилось колонну давить – это удовольствие было знатное, мы их хорошо подловили, посреди марша. Свободный рейд!
И со значением поднял кверху указательный палец. Радуясь тому, какие замечательные ребята собрались вместе с ним, Семенов от переполнявшей его радости потряс в воздухе винтовкой и толкнул в бок пыхтящего сигареткой Жанаева.
Так молча и лежали некоторое время. Пока не прибежал взбудораженный Сиволап и не заторопил идти к составу. Опять неугомонный комиссар хотел присутствия писарчука, чтобы тот увековечил несколько умных мыслей прямо на месте и был очевидцем. Леха, чувствуя себя смесью журналиста-репортера и стенографистки, пошел с радостью – молчать рядом с Семеновым как-то было неуютно: как ни верти, а черная кошка между ними пробежала. Хотя и не очень понятно все, потому что не злится вроде дояр, а вот как-то призадумался…
– А у вас мороженое продавали? – неожиданно спросил он у спутников.