– И куда потом эти сосиски кукурузные девать будешь, ежели они и в этой банке тоже? Нам супчик нужен! Ладно, открывай! – азартно согласился Семенов.
– Тогда тебе баба Нюся подходит, – съязвил Бендеберя. Старшая по кухне и впрямь была монументальной и спокойной до невероятия особой самых крупных габаритов.
– Вот и радуйся, что пока за нас не взялись. Не буди лихо, пока оно тихо!
Мы опустошили магазины, но мой опыт подсказывал, что вряд ли хоть одна из пуль прошла даже близко. Дьявол, дьявол, дьявол!
Из разговоров сельских героев между собой ясно стало, хоть и не по-русски болтали, что Семенов не первым в ловушку попал. И хорошая ловушка-то, с десяток в селе самооборонщиков, с бумагой от немцев на право носить оружие и задерживать подозрительных. И остальные селяне большей частью в деле. Так что удрать вряд ли выйдет, но все же на вольном воздухе помирать как-то веселее. Хотя какое там веселье, тоска зеленая, помирать-то. Уж так не хочется. Мочи нет, как не хочется. И еще от таких сволочей, вроде как совсем недавно бывших «своими».
Семенов же мучился дилеммой, которая сейчас крутилась у него в голове (если б он знал, что его мысли так мудрено можно назвать, – удивился бы всерьез и, может, даже чуточку возгордился). С одной стороны – вот командир РККА, ему можно сдать Леху и выполнить таким образом приказ покойного взводного. С другой – этот лейтенантик был какой-то невсамделишный, игрушечный будто. Вот словно его только что в магазине купили, даже хрусткий целлофан не развернули. Боец не был совсем уж диким и в универмаге городском видел, как кукол продавали, вот все они были такие краснощекие, нарядные и завернуты в прозрачную пленку. Чтоб пыль на них не садилась. И почему-то очень напомнили этого лейтенантика. Хорошенький такой, аккуратный до невозможности.