– Но этот-то заправщик – немецкий, – возразил Леха.
Вернулись уже к вечеру, отмахиваясь от нетерпеливых вопросов тех, кто оставался в лагере, и тут же принялись за уже приготовленный ужин. Черпая подаренной ложкой пшенную кашу, Леха с удивлением отметил, что эта пшенка уже стала надоедать. Сам себе удивился, потому как отлично помнил недавнюю голодуху, а тут горячая, сытная пища – и вдруг такое странное ощущение.
– Да проедет, раз даже полуторка проехала, – легкомысленно заявил токарь, ставящий штык на место.
Середа спрыгнул с вездехода и заговорил с кем-то, тараторя по-немецки. Опять вовсе не удивившись, Семенов увидел, что тут же, на обочине, удобно развалившись в странном низком не то стуле, не то кресле, сидит немец без пилотки, без ремня и в расстегнутом до пупа кителе. Вокруг немца стояли бутылки – много, с десяток.
– Машеров, а что насчет поджоха ухля скажете?
– Могла и ключицу сломать. Знавал я такой случай, – кивнул артиллерист.