— Эй! — повторил Янтарь, присаживаясь рядом со мной на корточки и пытаясь заглянуть в глаза. — Ледышка, это запрещенный прием! Я не знаю, что делать с плачущими женщинами! Давай мы вернемся к той стадии, когда ты роняла на меня сосульки?
На этот раз шума не последовало. И до этого достаточно ясная тишина стала мертвой, словно люди даже дыхание затаили, услышав эти слова.
Так и не найдя нужных слов, я со всех ног бросилась в ванную и, прислонившись спиной к двери с обратной стороны, прижала руки к пылающим щекам. Мамочка! Что это сейчас было?!
Прежде чем люди успели опомниться от этого ошеломляющего заявления, я шагнула вперед, поравнявшись с мужем, и тоже заговорила.
— Ну, сколько можно дуться и не разговаривать? — устало вздохнул он. — Ты же согласилась, что это верное решение. Так будет лучше, ведь ты действительно не можешь поехать со мной, а чем оставаться одной в Съерр-Таше, куда интереснее наконец увидеться с родителями.
Гравий едва слышно шуршал под нашими ногами, пока мужчина тащил меня к конюшне. Демонов гравий! Даже следов на нем не останется. Вот спасусь и прикажу везде засыпать дорожки землей, да еще и поливать их в засушливые дни, чтобы наверняка отпечатались шаги каждого, кто по ним бродит!