– Миледи, вы попытались отравить меня святой водой, разбавленной в вине, – это ли не истинное коварство? Впредь освящайте само вино, это будет более действенно, а если настоится на церковном серебре – так и вовсе замечательно выйдет. Хорошо, что это была всего лишь разбавленная вода.
– Щенок лекантера. Думаю, в этой долине, в этом священном дереве и под ним поселилось целое семейство оборотней. Челюсть прибери, ученица, и иди быстрее. До темноты надо еще образцы собрать и бивак разбить.
Дух бурана вздрогнул, впервые за долгое время сбрасывая с себя оцепенение, и заозирался. Когда он увидел Тобиуса, нечеловеческое лицо исказилось, пошло трещинами гнева. Длинные руки протянулись к магу, но перед потоками холода встала Оттепель. Дух попытался сдвинуться, но наткнулся на магический чертеж, запиравший его и потворствовавший словоформулам порабощения. Закончив читать, маг метнул в круг нечто блестящее. Дух дрогнул – его тело расплылось в облачко густого белоснежного тумана и втянулось в снег. Книга заклинаний с хлопком закрылась.
Индалец скосил глаза вправо, замер, а потом засмеялся, показывая плохие зубы всех оттенков бурого. Глаза у него были странными, и не форма их смущала, а сами глазные яблоки – склеры их чернели, в то время как зрачок имел ровный белый цвет.
– Не знаю, раньше этого там не было, а когда появилось, я не заметила.
Маг дернул левой ногой. Потом еще пару раз.