Медленно, нерешительно, но они стали появляться. Вылезать из-за хлипких останков своих жилищ, из ненадежных укрытий, которые больше не спасут ни от чего, кроме чужого взгляда. Два десятка людей, в основном дети и старики, чумазые, дрожащие, перепуганные до полусмерти. Они медленно тянулись со всех сторон, осторожные, словно дикие звери, не верящие тому, что человек, протягивающий в одной руке лакомство, не прячет за спиной второй руки – с камнем.
– Не знаю, я лишь согласился поучаствовать в небольшом развлечении. Но ради абсолютной справедливости должен сказать, что изначально собирался отказаться от приза.
Тобиусу пришлось отступать: белка явно не боялась его и придвигалась все ближе и ближе, дергая чутким носом. Резцы ее представлялись опасным оружием даже против рыцарских лат, так что стоило поостеречься.
Волшебник вышел на балкон, заклинание Крылья Орла подхватило его и подняло ввысь. Ему было страшно, он не любил летать, не любил высоты, но перебарывать этот страх его учили с детства. Медленно взмахивая эфемерными крыльями, волшебник воспарил над крышами домов, затем над замковыми башнями – и наконец поднялся над верхушками вековых деревьев.
Торговля никогда не была легким ремеслом в Вестеррайхе. Особенно если ты не служил крупному торговому дому, который мог обеспечивать караваны хорошей охраной. Гораздо тяжелее шло дело у бродячих торговцев, которые колесили по дорогам на своих фургонах-лавках. Бывало, этот народ сбивался в целые аламуты, чтобы лучше обеспечивать свою безопасность и сообща отбиваться от лихих людей.
Чистый и сытый волшебник укутался в простыню, хитро́ обвязав ее вокруг себя, и решил, что пора вернуться к работе. Он выложил на кровать часть содержимого своей сумки: книгу заклинаний, несколько запертых шкатулок, плотно завязанных мешочков, всякую мелочь вроде штопора, связки разномастных иголок, перьев, чернильниц, деревянного многогранника для выявления предсказательского дара, нескольких колец, помятых листов бумаги… и Лаухальганду. Именно Лаухальганда сейчас был нужнее всего.