— Я предлагаю именно решение, — сказал я.
Румяный растерянно улыбнулся мне и тоже встал. Они пошли к выходу. Я проводил их глазами и направился к стойке.
— Кира наверху,- сказал Муга.- Она здорова.
В дверь постучали.В кабинет вошел Оскар,и он был действительно не один. С ним был сам Мария, плотный, седой, как всегда, в темных очках и с толстой тростью, смахивающий на ветерана, потерявшего зрение. Оскар самодовольно улыбался.
Румата перенес отца Кабани на скрипучие нары,стянул с него башмаки, повернул на правый бок и накрыл облысевшей шкурой какого-то давно вымершего животного.При этом отец Кабани на минуту проснулся. Двигаться он не мог, соображать тоже.Он ограничился тем,что пропел несколько стихов из запрещенного к распеванию светского романса «Я как цветочек аленький в твоей ладошке маленькой», после чего гулко захрапел.
— Не знаю я никаких слегов,- застонал он.- Да что ж это за день такой сегодня, господи!…