— Н-да… — сказал Пашка. — Бывает. А я там одному машину помог починить.
Он повалился на кушетку, заложил руки за голову и стал смотреть на Арату. Двадцать лет назад,когда Антон мастерил модельки и играл в Вильгельма Телля, этого человека звали Аратой Красивым,и был он тогда,вероятно,совсем не таким, как сейчас.
Пятьдесят тысяч человек. И их знакомые в других городах. И сто тысяч туристов ежегодно.И дело ведь не в банде.Бог с ней, с бандой, что нам стоит ее разогнать!Дело в том,что все они готовы,все они жаждут,и нет ни малейшего намека на возможность доказать им,что это страшно, что это гибель, что это позор…
— Антон, — сказал дон Кондор. — Во вселенной тысячи планет, куда мы еще не пришли и где история идет своим чередом.
— Ах,Иван,- сказала тетя Вайна, тоже глядя ей вслед,- в наше время так трудно с молодыми девушками! Так рано развиваются, так быстро нас покидают… С тех пор, как она поступила в этот салон…
Коробочка, которую я держал в руке, была почти пуста: в ней осталась всего одна таблетка. Остальные коробочки не были распечатаны. Я кончил бриться и вернулся в спальню.Мне захотелось снова позвонить Римайеру, но тут дом ожил. С легким свистом взвились гофрированные шторы, оконные стекла скользнули в пазы, и в спальню хлынул из сада теплый воздух,пахнущий яблоками. Кто-то где-то заговорил,над головой прозвучали легкие шаги и строгий женский голос сказал: «Вузи!Скушай хотя бы пирожок, слышишь?…» Тогда я быстро сообщил одежде некоторую небрежность (в соответствии с нынешней модой), пригладил виски и вышел в холл, захватив в гостиной карточку Амада.