Чабан не обеднеет – на утопших овец он все равно вдвое больше спишет, даже если мы постараемся и всех выловим до единой.
В лагере ничего не изменилось, да и что могло случиться за один день?
— Ты почему не слушаешь, самый умный? — раздраженно попенял товарищ в революционных галифе и пиджаке.
— Ну да, я такой. А почему он – свинья? — понять бы ещё о ком речь.
На кону почти три сотни рублей – было бы больше, но бригадир уже сбросил.
Моих пальцев на бумаге тоже не должно быть: лист для письма взят из середины школьной тетради. Использовать перчатки средь бела дня в тридцатиградусную жару никак не могу, но есть старый «зоновский» способ: лейкопластырь наклеенный на подушечки пальцев. Если не присматриваться, то и практически незаметно.