– На тебе шмот не хуже, зачем еще один комплект? Жаба одолела? – Я недоуменно пожал плечами. – В крепости переоденется после воскрешения, мы не в том положении, чтобы таскать с собой лишнее.
– Уходить. Никто не видеть, помогать. Потом.
– Да я тут засиделся, хочу ноги размять. Сгоняю сам.
Сейчас я ее хорошо рассмотрел – поджарое тело, обтянутое черной лоснящейся шкурой из мелких глянцевых чешуек, буквально летело над снегом, едва касаясь его тремя парами лап. Горячий пар бил гейзерами из ноздрей и узкой пасти твари, усеянной частоколом острых клыков, в двух парах желтых глаз горел азарт охотника, который вот-вот настигнет добычу. Вот же страшилище. И разница в десять уровней… Без Жальника даже и нечего думать вступать в схватку. Разве что попробовать держать ее на расстоянии и расстреливать доступными заклинаниями.
– Радуйся тому, что имеешь. – Я флегматично пожал плечами. – Иначе пришлось бы считать дырки не на панцире, а на себе.
– Проще. У нас тут почти каждый день что-то вроде боевого аукциона. Треть добычи после набегов на «карманы» оседает в хранилище Крепости для торговли с аборигенами, треть остается добытчикам. А еще треть – разыгрывается среди тех, кому посчастливилось меньше других. Часть этих вещей распределяется простой жеребьевкой, а то, что получше, оспаривается в поединках.