— Патриарший иподьякон Федор, да еще священник Лазарь да дьяк Федор громко объявили, что они-де от веры своей не отрекутся.
Царь, конечно, милосерден и помочь готов, но ведь как много тех, кто о помощи не просит, а нуждается в ней и очень сильно?
Бесовское искусство. Человеку страдать суждено, а они тела лечат, да души калечат…
— Знаю. Уже и подарок готовлю, — Софья улыбалась. — Рада я, что у тебя все хорошо. И Алёша за отца рад.
Наблюдением и ушками на макушке. И вопросами верной кормилице, которая не отходила от девочки.
Венец кошмара — царская карета. Этакое здоровущее сооружение, раззолоченное до беспредела. Зато окна едва видны, чтобы никто зловредный царевича не углядел, и порчу не наслал. Или от солнца прячутся… Зато запрягли аж восемь лошадей, хотя больше четверки так и так — нерентабельно.