Та клялась и божилась, что вызвали протопопа по просьбе царевича, что царевич за двуперстие, что он сам не одобряет Никона с его реформами. И вообще — пусть батюшка сам поедет, да посмотрит.
Тогда и попросил он жену побеседовать с юной «черничкой».
Проиграл, естественно. И попробовал еще раз. И еще…
Они не ошиблись, это был именно боярин Матвеев. И сейчас, сидя дома, у камина, одного из немногих на Руси, он смотрел на языки огня невидящим взглядом.
Если бы у юной Натальи был щит — она бы начертала на нем эти строки. И была благочестива, скромна и подчеркнуто невинна.
Двадцать первый век бешено ускорил темп жизни и темп речи подстроился под него.