— Тяжко мне, Алешенька! Уж немного времени осталось! Не могу я больше! Что делать?!
Кто тебе, сплетнице гнусной, разрешил в святое грязными лапами лезть?!
— Униженные и оскорбленные, — усмехнулся Максим.
— Так ведь тебе и другой никто не люб. Ни царевич Ираклий, ни сын боярский, ни купец… сватались к тебе уже, не проще ли в монастырь, да не морочить людям голову?
Кажется, она наконец определилась, где и когда. Но если кто-то скажет, что это доставило женщине удовольствие — плюньте ему в наглую рыжую морду. Два раза. Софья смотрела в цветные стеклышки окна — и в голове мерно отщелкивали невидимые костяшки четок.
— Ничего, ты ему добром отплатишь, — утешила Софья.