Лёшка наконец, наговорился, и выскользнул за дверь. Софья сидела в позе лотоса и размышляла.
Это определенно был язык, просто Софья его не знала. Но… что-то было в этом далекое от шутовства.
— Ты, государь царевич, правду знать хочешь… а ежели князь виноват?
В один прекрасный день — они пока еще пребывали в Кремле — Алексей вошел к ней и протянул записку. Маленький листочек был обильно полит духами, и в нем затейливой латинской вязью сообщалось, что подательница сего будет ждать государя царевича каждый день на заутрене в Казанском соборе. И жизнь и счастие ее зависит от того, придет ли царевич на встречу.
Нас утро встречает прохладой, нам свежестью веет река…
Здесь Софья твердо настраивалась на нечто вроде воинского братства. Больше всего ей нравилась идея с тамплиерами, где в роли Великого Магистра выступает сам царь-батюшка. А почему бы нет?