– Ничего страшного. Вам не за что просить прощения. Наблюдать за вами было безумно интересно. Вы сидели с закрытыми глазами и сосали край бокала.
МОЖЕТ, ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО БУДЕТ С НАМИ ДАЛЬШЕ?
– Да, написал и послал, но… потом… потом… я изменил решение, – сказал он.
Она даже обиделась. Ведь она хотела это сделать для него.
Здесь же, в приемной, на расстоянии метра от меня, он выглядел, как загримированный актер из фильма о концлагере. Наголо обритый, как новобранец, на черепе глубокий шрам длиной в несколько сантиметров. Черная щетина на землистого цвета лице, выступающие кости нижней челюсти, глубокие глазные впадины даже при огромных глазах казались слишком большими, размера этак на два больше, чем положено.
Спустя пять недель они поехали за Аней в Варшаву. Они уже знали: она будет жить.