- Вот, соблаговолите, чем боги послали, - с поклоном встретил меня внизу хозяин. - Не взыщите, а только времена нынче суровые, даже в наших хлебосольных краях особо не пошикуешь.
- Да, это у Илана хорошо получается, - хихикнул невесть чему Тень.
- В принципе, если до революции, это объясняет его подхалимское поведение, - я вздохнул. - Уна, а скажите, Вы ведь работали в госпитале в тылу, да?
Просто вид мальчишек растревожил старую рану. Вряд ли когда-то получится забыть тот лагерь для военнопленных, который моему полку довелось освобождать около года назад. Там были такие же мальчишки, девчонки, а ещё взрослые мужчины и женщины, весившие едва ли больше детей. И все настолько ослабевшие, что идти самостоятельно могли единицы.
- Моего младшего сына расстреляли, - неожиданно заговорила она, жёстко и всё так же тихо. - Расстреляли как предателя, и приказ об этом подписал его отец и мой муж, светлая ему память. Поревела день, поревела другой - материнское сердце, ему трудно смириться со смертью ребёнка. Едва мужа не прокляла. Хорошо, не успела то письмо отправить, почтальон тогда не пришёл. А, отревев, подумала: за что тогда мои старшие погибали, если их с предателем равнять? Письмо порвала, а в новом и словом о младшем не обмолвилась. А со следующим от мужа письмом похоронка на него пришла. И хорошо, что между нами того груза не осталось, умер он спокойный. А Юдола... Дура она, сама виновата. И не вини себя, офицер, правильно ты поступил.
- А ты и не сможешь мне тут ничего сделать, - фыркнул он. - Я тут охранную систему полгода строил.