- Точно не массовое захоронение, - тряхнул головой он и зашагал к подошве холма. - Может быть, один. Может, двое или трое человек, но вряд ли больше.
- Да вы её слушайте больше. Иська, конечно, хороший, только у него ж невеста есть, она его с войны ждала, с самого начала. Да и любят они друг друга без памяти. А Юде Исавий никогда не нравился; он что, обычный деревенский парень. А ей другого надо было, она хотела, чтобы любовь как в романе, чтобы с надрывом чувств, страстью и непременно трагедией.
- Ну, учёный-то учёный, только, сам понимаешь, опыт никуда не денешь, - он ухмыльнулся донельзя злорадно. - Я убивать не люблю, возражаю против убийства женщин и детей, против издевательств над пленными, но это не значит, что я не умею сражаться.
- Кстати, ты говорил, что взаимодействие их с материальным миром - это первое. А что второе? - напомнил бдительный службист.
Выйти спокойно я не успел; крыша рухнула раньше. Однако, выработанная годами реакция не подвела, и я успел вскинуть свободную руку. Повинуясь жесту, пламя взметнулось кверху, на мгновение ослепив даже меня. Дом застонал; тяжело, мучительно, почти по-человечьи, и крыша осыпалась горой уже почти остывшей жирной золы и пепла.
- Ил... - раздался, прерывая мои мрачные раздумья, крайне смущённый голос из-под кровати. - Ты... извини меня за вчерашнее, ладно? Это, наверное, инстинкты.