- Посмотри-ка, а вот сюда этот перстень не подойдёт? - на груди мертвеца, примерно над сердцем, почти на стыке двух накладок, имелось едва заметное прямоугольное углубление с плавными краями. Такое, что обнаружить его проще всего было на ощупь; я заметил его совершенно случайно.
- А почему ты дезертировал? - полюбопытствовал я.
- Что начнётся-то? Ты там что-нибудь видишь? Ну, свет кое-где в окнах есть, даже, кажется, занавески местами открыты, или вовсе окна нараспашку. Но неужели ты думаешь, что нам настолько повезёт, что кто-то начнёт демонстративно превращаться прямо перед окном, ещё и равномерно поворачиваясь, чтобы можно было его лучше разглядеть?
- Не знаю, товарищ гвардии обермастер.
- Да вот буквально недавно, второй год, - сообщила одна женщина.
В отсутствие дел и собеседников я вновь задремал; даже видел какие-то сумбурные и бестолковые сны, периодически выплывая из них в реальность, но с трудом отличая одно от другого. Это полузабытье было прервано часов около одиннадцати, когда в палату зашла Явлена Лихеевна в сопровождении незнакомого подтянутого немолодого мужчины в потёртом тёмном костюме, поверх которого на плечи был накинут белый халат. Седые волосы посетителя были коротко острижены, подбородок гладко выбрит, но усталый, несколько взъерошенный вид и круги под глазами выдавали человека с явно ненормированным рабочим днём, прошедшая ночь для которого была бессонной.