Выстрелы загрохотали со всех сторон, одиночные и очереди. Пули буквально взбили облако стеклянной крошки над джипом. Я успел увидеть удивленные глаза Патрика, когда он, вдруг залившись кровью из простреленной шеи, завалился на руль, как будто еще силясь что-то сказать.
На ходу я никогда не ем. Равно как и не беру кофе в картонных стаканчиках или фирменных местных металлических термосах с зелеными крышками. Хотя у меня в машине, самой что ни на есть американской, целых четыре подстаканника между передними сиденьями. Я беру кофе в нормальной белой кружке, сажусь за столик в уголке, ковыряю чизкейк и смотрю в окно на проезжающие по шоссе автомобили и на заходящих в кофейню людей. И попутно проверяю почту на своем смартфоне, подключившись к местному вай-фаю.
Два комплекта экипировки, но мне нужен один. Второй утоплю в месте поглубже, разве что патроны возьму все. Рации тоже можно выбросить, не с кем мне связываться теперь. И тащить тяжело будет.
Я стрелял в женщину, рассчитывая на то, что пули пробьют ее тело и попадут в человека за ней. Но он с какой-то противоестественной быстротой шагнул назад, скрывшись в комнате, так что все пять пуль поразили только Мелиссу Келл. Все в «центр масс», зону мгновенной смерти. Она лишь успела качнуться в сторону и завалилась на стену, по которой и скользнула на покрытый ковром пол, оставив размашистый кровавый след.
Стоп… Ла-Пас! Ла-Пас – место, где живет много американских пенсионеров. В Ла-Пасе есть марина, в маринах продают лодки. Всегда.
– Садитесь за столик, я сейчас подойду с заказом, – сказал он.