Вытянуть из поразительного исправника удалось очень немногое.
– В польской уголовной среде Ружевича называют… – Эраст Петрович пощелкал пальцами. – …Какое-то смешное слово, означает «конфетка»… Цукéрчек? Да, Цукерчек. Потому что маленький, сладкоречивый и обожает нарядные обертки. «Виленским велосипедистом» – кличка, совершенно невозможная для бандита, – его прозвали газетчики после той шумной истории в Вильне.
На полу гроб. В нем женщина со сложенными на груди руками. Вся в черном, только на лбу белая повязка с вышитым черепом и костями. В изголовье ровно горит высокая свеча.
Опять тот же звук. Это был именно что хлопок!
Этот ответ удовлетворил Фандорина не вполне.
– Ага! – вскричал Павлов. – Я же говорил, что Коркин направляет нас по ложному следу! Это сообщник!