Оказалось, что дело – необнадеживающе тощее – было у прокурорского с собой, в портфельчике. А раньше помалкивал, не показывал.
– Пятый вот какой. Вы следили за сбежавшим Кранком, чтобы установить, кому именно он намерен передать свои секреты. И когда ученый утопился посреди моря, это повергло вас в совершенный с-ступор. Однако вскоре вы узнали про отправленную бандероль и заинтересовались сначала островом Тенерифе, а затем Сен-Константеном и концерном «Океания». Это шесть. У вас возникло подозрение, что предполагаемое самоубийство было спланированной инсценировкой, операцией по изъятию профессора из-под вашего наблюдения. Это семь. И я знаю, кто эту операцию разработал…
– И вы невыразимо прекрасны, уж можете мне поверить. – Он говорил с иностранным акцентом, не поймешь с каким именно («как Пит», подумала Беллинда) – ласково так, с легким присюсюкиванием. А может, у дедушки не хватало зубов. – Самое прекрасное в вас то, что вы даже не подозреваете, до чего вы хороши.
– Я знаю всё, что происходит в моем королевстве. Особенно в этом его уголке.
Внутри постройки было нечто вроде прихожей, откуда вело три двери. От центральной тянуло морозом – там несомненно находился ледник. Слева, вероятно, была кладовка или подсобка – снаружи висел замок. А вот от правой тянуло ароматом дорогого табака.
Поселок Эраст Петрович успел изучить, как свои пять пальцев. Никто из руководства не имел здесь ни квартиры, ни дома. Задавать на эту тему вопросы коллегам Фандорин опасался.