– Вам вроде не положено такие вещи с удовольствием вспоминать, – удивился он.
Вдруг привиделось, что она жива и смеется. Смех у нее был удивительный – как это бывает у очень серьезных, нелегкомысленных людей. Сначала Эраст Петрович думал, что она вообще не умеет смеяться. Но это она еще просто не отошла от страшного потрясения, после которого Фандорин увез ее с собой в Москву, как подранка – бросать ее одну было нельзя. Долго она жила с ним под одной крышей, тихая, как мышка. Потом начала улыбаться, изредка. Однажды рассмеялась – и так, что ему захотелось слышать этот смех как можно чаще. Не так-то легко было этого добиться. Иногда они с Масой составляли целую интригу.
Но вот на небе, всё еще безмятежно чистом, замерцал холодный свет – вышла луна. Фандорин отшвырнул сигару и с бьющимся от сладостного предвкушения сердцем быстро сел за весла.
С самого первого дня, когда еще только подплывали к Сен-Константену на пароходе, Беллинду заинтриговал вулкан. Он торчал из моря серым правильным конусом, сверху курился легкий дымок.
– Не больно… Совсем не больно, – изумленно прошептал титулярный советник. – И виски отпустило… Только ватное всё.
Зачем убивать вражеского самурая или даже хатамото, если видишь перед собой самого даймё? Кто таков этот алмазный, Маса не знал, но по всей повадке было видно – главнее тут никого нет. Его и называли «принцем».