– Это мне рассказываете вы, товарищ окружного п-прокурора? – рассердился Фандорин. – У вас под носом средневековье, варварство, зверство, а вы ничего не делаете? Только жалуетесь – причем постороннему, наедине, чтоб никто не услышал?
– А, Клочков, – сказала она резким, прокуренным голосом, дисгармонировавшим с тонкими чертами лица. – Кого это вы привезли сюда, представитель незаконности и беспорядка?
– Конечно, нет. Еще Лао-цзы двадцать пять веков назад открыл рецепт власти. «Лучший из правителей – тот, кто виден подданным лишь в виде тени». А я добавлю: «Лучший из правителей тот, которого вообще не видно». Власть должна вызывать мистический ужас своей бесплотностью и непостижимостью. Это надежнее всяких тюрем. Про императора Наполеона Четвертого будут знать все, но я никогда не покажусь публике. Мои указы будут появляться ниоткуда, со дна океана. Доступ ко мне будут иметь только члены ордена «Амфибия». А департамент «Глаза» превратится в разветвленную организацию, которая станет информировать меня обо всем, что происходит на планете… Конечно, во внутренних регионах материков есть страны, не зависящие от морской торговли, но через некоторое время они сами начнут проситься, чтобы их приняли в состав империи. А нет – пускай прозябают в бедности и третьеразрядности.
Нынешняя обещала быть особенно увлекательной.
Не зная, что это означает, Фандорин не сводил глаз с принца. Тот в первый миг смертельно побледнел, но, когда звук прервался в первый раз, шумно выдохнул – с видимым облегчением. После второй паузы лицо Наполеона сделалось ожидающе-напряженном. Но вот сирена взревела в третий раз, и, не дожидаясь тишины, принц побежал в сторону Северной улицы.
Быстро осмотрел покойника. Причина смерти обнаружилась на левом виске – маленькая красная дырочка.