Именно поджог храма стал детонатором, взорвавшим его терпение. Несмотря на отговоры родных, он вступил в ополчение и теперь мечтает, что удастся не только отстоять Луганск, но и освободить от нацистов родной город и всю Украину.
Первым и пришёл в себя он - зафыркал, словно очищая забитый пылью рот. Унялась у ног омытая трава. И солнце вновь заластилось с неба: "Ничего не помню, ничего не знаю, не при мне было". Подняли головы на меня и старики: что это было? Американский торнадо, подчиняющий себе всё? А вот мы выстояли! И никого не сдали...
Какая-то женщина взяла Яна за руку и повела его во вздохи и негромкие голоса. Противная пыль летела с потолка за шиворот рубашки.
- Спасибо, уважаемый, а до шахты вы не едите?
Однако песня звучала украинская, на телеге лежал покойник, и постепенно, отвлекаясь на другое, люди стали отходить. Слух о почившем достиг передних рядов, и не сразу, по одной машине, но затор стал рассасываться. Вслед Орлику свистнули, не без этого. Но именно лошади, а не умершему, - даже молодёжь озверела не до конца. В глазах Трояка стояли слёзы, он вытирал их истоптанным в пыли картузом, и Палаш сочувственно тронул попутчика, готовый разделить его боль от ударов.
- Здорово, хлопцы! - крикнул он солдатам, подъехав поближе и высовываясь из люка. - Как дела? А то начальство беспокоится.