Он взял черный фломастер и нарисовал неровный прямоугольник в нижнем левом углу. Это был их подвал. Затем он нарисовал в нем людей: хромого человечка с короткой ногой, полную женщину, девочку на коленях - и обвел их разными цветами. Желтые точки стали свечками.
И тоже. как говорится. "картина маслом". Стоит милиционер с дубинкой и газовым баллончиком и в своей смешной синей форме, опять-таки, без бронежилета. А рядом с ним - детина в маске-"балаклаве", в бронежилете и полной экипировке, "разгрузке", в руках - "калаш" с подствольным гранатометом.
"Пазику" махали с редких блокпостов, разбитая техника попадалась еще три или четыре раза, водитель притормаживал, объезжая полузасыпанные воронки. Мелькали, ощетинивались досками и шифером разбомбленные дома. Вздергивались из земли обгорелые борта грузовиков. Затем перед глазами, будто кривой заборчик, проскочили самодельные кресты. Пашка сжал кулаки. Сепары! За все ответят!
Словно бы сам воздух сгущается, тревожной вязью наматывается на колёса, чем ближе мы "к передку". Впрочем, ополченцы рядом со мной по-прежнему беспечны на вид, грубовато, но беззлобно подначивают друг друга.
Пашка положил телефон в карман и склонился на другой бок, уткнувшись лбом в плечо сопящего Семки. Ей дорого, подумалось ему, а мы тут с сепарами воюем. И вообще, наверное, скоро победим.
-В общем-то, да. Однако, да не покажется это странным, только единицы умудряются пройти столь простое испытание, что конечно же свидетельствует об общем генетическом отстава...