Ян в это время зачеркал крыло и второму самолету.
- Пока, батя, не переживай, все будет нормально, мы победим...
- Мы весной с тобой общались, в мае. Ты мне пропуск выписывал. Учителем назвал.
-Слава Богу, вы были здесь! Я боялась, что вы не успели спрятаться! Я подумала.... Как Вы? - она плакала, но это уже были слезы облегчения.
Брела, текла по юго-востоку украинская боль - немая, но оттого легко переводимая на любые языки мира. Порой казалось, что это просто мираж Первой мировой, начавшейся таким же жарким летом 14-го года. Но - ровно сто лет назад. Та война смела с планеты правых и виноватых, разорвала в клочки империи и загнала в небытие целые династии: ей после первого же выстрела становится всё равно, что засыпать в могилы - любовь или ненависть, добро или зло, счастье или боль.
Кажется, парень на крыше затанцевал - потому что эфир наполнился бряканьем, уханьем и звяканьем каких-то железок.