- ...ля! - заорал парень на крыше чуть ли не во все горло. - И второй достали! Отлетался, сука! За всех, за всех!
Я вот тоже могу себе представить, но понять и прочувствовать не получается. На дворе мирное солнечное лето, а о войне я знаю только из фильмов и телепередач, из книжек и из бабушкиных рассказов. В школе нам тоже рассказывают о войне, но она больше напоминает безликие сухие хроники с обилием цифр и фамилий, за которыми не разглядеть человеческой трагедии и покалеченных судеб. Поэтому я люблю раз за разом спрашивать бабушку о страшных сороковых так, будто делаю это в первый раз. Она не возражает, она любит свои воспоминания.
- Слава Укра╖н╕! - посмотрев по сторонам, пытаясь оглядеть площадку, небрежно сплюнув, бросил офицер и, не поворачиваясь к Старшему, начальственным тоном продолжил, - Подивилися, де вивантажувати будемо?
-- Отъезд завтра в 5.30. Опоздавших не ждем.
В "освобождённых" городах готовились к празднованию дня независимости украины (я буду с маленькой буквы писать, можно? - никакого уважения ни к этой стране, ни к её мифическому празднику у меня не осталось). И чем гуще развешивались жёлто-голубые тряпки, тем острее становилось желание показать, что "не всё так однозначно". Красную краску я купила в Лимане, синюю и чёрную сестра купила у нас в разных магазинах. Никогда я не писала на стенах. С детства заложенное уважительное отношение к чужому имуществу мешало и сейчас. Это мелкое пакостничество, хулиганство теперь наполнилось для нас особым высоким смыслом. Мы должны были показать хоть таким способом нашим людям и многочисленным беженцам, что борьба продолжается. И как бы ни казалось, украине здесь уже не быть. Два часа до рассвета мы ходили по городу. Это было опасно. Но надеюсь, кого-то согрели наши короткие сообщения на заборах.