Она выкладывала пакеты с крупами и консервы на стол Клавдии Николаевны. И ее взгляд снова упал на георгиевскую ленточку. Эту она уже принесла с площади 9-го Мая. Какой же это был день в этом году.
- Вот тебе и ответ, соседушка! Теперь назад пути нету, я верю, что прозреет украинский народ совсем скоро и сметет с лица земли всех фашистов, кто засел сегодня в Киеве! Мы не имеем права ждать, когда закатают всех нас в асфальт. Ты посмотри, нас лишают права бороться за свои права, в то же время, любой боевик Майдана, типа Васьки Головка, имеет право безнаказанно вламываться в мирные дома, крушить и жечь все в подряд, грабить, убивать - это и есть настоящее неонацистское "правосудие".
Марина поставила кастрюлю, зачерпнула ложкой. Хлоп! - островок каши в одну миску. Хлоп! - в другую.
- Верните! - вскинулась женщина. - Пожалуйста! Верните меня туда! На Украину верните, в том мир! В тот!
Дирижировать глубокой ночью оркестром в 240 скрипок выпало майору Антону Жучкову.
Мама, извинившись, начала говорить о своём сыне. Года четыре назад, когда Донецк завалило снегом при минус двадцати и на дороге возле их дома образовалась "пробка", сын начал говорить: "Мама, ну, что мы сидим? Надо что-то делать! Там люди мерзнут! Им надо помогать!" Носил горячий чай и кофе, а потом обзвонил друзей. Они толкали машины на подъём. "Вы знаете, подъём возле нашего дома метров двести? Они четыре часа толкали и обижались, когда им предлагали деньги. Вот такой у меня сыночек, мой Серёжа. Посмотрите, какой он красивый. Какие умные глаза! Извините, что я так много говорю о моём сыне, но он у меня... такой". После слов "у меня" мама вдруг запнулась, выдавила из себя "такой" и заплакала. Слово "был" о 26-летнем сыне она сказать ещё не могла. Младший брат погибшего обнял мать, что-то зашептал ей на ухо, поцеловал. Мы выпили. Молодой лет 22-х ополченец вылил в рот водку из рюмки и вытер глаза рукой. Я вспомнил мельком услышанную на кладбище от ополченца фразу: "Кортес был молодчага! Умел...". Что умел Кортес я не расслышал.