Я получал множество писем. Один из моих корреспондентов сообщал мне, что я буду вечно гореть в аду за то, что пошел против Божьего начертания. Я наплевал на это: если бы Бог имел относительно меня другие планы, он бы искоренил анабиоз в зародыше. Резоны такого рода меня мало трогали.
Случайно я уселся неподалеку от его столика в аптеке на Чайна-стрит и увидел его в зеркале. Первым моим побуждением было заползти под стойку и подольше оттуда не высовываться.
– Не нервничай, толстячок, – ответила Белла. – Мы рассчитались с ним раз и навсегда.
Хотел бы я знать, как он умер? Сам, или ему помогли? Накормила супчиком с мышьяком? Однако, я решил до поры до времени держать подозрения при себе.
Наконец, я вспомнил, кому можно было верить.
– Как это мило. Совсем недавно ты пела по-другому: «Конечно, если так говорит Дэн». Но все меняется. Такова жизнь. Не вернусь я к вам, не бойся. Слово чести. Я пришел к вам, чтобы узнать кое-что.