— И не собираюсь — расстроил я ее — И вообще — поехали домой. Задолбался я манекеном работать.
Ассасин даже глазом не повел, видно, на риторические вопросы давать ответы он считал нерациональным. Хороший мне достался спутник, неразговорчивый.
Я выскочил из шатра, злой как собака и увидел, как костлявый и патлатый годи, растеряв всю свою загадочность и степенность, а также видимое благочиние, резанул кинжалом по глотке одного из своих помощников, да так, что из нее фонтаном саданула кровь, проорал какое-то заклинание и исчез в вспышке дыма.
— Да ну тебя! — Сэмади явно был недоволен тем, что теперь кто-то где-то про него знает — Заставь, понимаешь… А, что теперь говорить, уже все сделано!
И хотя искомая башня была в одном квартале от нас, я не чувствовал себя идиотом. Ей-ей, иногда проще расстаться с золотом, чем бегать и стучать во все башни Селгара. И насчет высоты — это был очень сомнительный ориентир, если она и была выше своей соседки, стоящей совсем наподалеку, то ненамного. Да и увидеть это можно было только изнутри, из самой башни, снизу это в глаза не бросалось.
— Ну и ты — Старик, звякнув чем-то в недрах шкатулки, достал из нее массивный перстень. Он блеснул тусклым желтым цветом, вделанный же в него черный камень был как темен как ночь — Я хотел бы подарить тебе вот это. Носи этот перстень, как память обо мне и об этой славной, веселой ночи. Ну, а коли припрет нужда — его всегда можно и продать!