Он встал, сухо кивнул Водяному, как прощаются практически незнакомые люди, случайно оказавшиеся за одним столом, и покинул закусочную. Спустя полминуты следом за ним вышел Кварц. Влад сидел за столом ещё минут тридцать, потом рация тихо сообщила об отсутствии опасности, и он вернулся в гостиницу.
От ужаса глаза Бэмби расширились вдвое, и она рванула бегом, скрываясь в коридоре Базы.
– Обижаешь! – нахмурился Подкова. – Мы же не мусора! Взламывать полы и резать подушки не будем. Посмотрим везде вежливо, если вы за собой стрёма не чувствуете, значит, мешать не будете. Наоборот, поможете, если что, запертую дверь открыть или люк в зиндан, так?
– Как видите, наши западные коллеги по своему обыкновению изрядно преувеличили проблему! – подытожил он. – Господин Бертран четко дал понять, что имела место бюрократическая проволочка, но никак не злая воля Москвы, рука которой всюду мерещится некоторым западным политикам.
Далее объединенная комиссия принялась разбирать некоторые файлы из вышеуказанных улик, таинственным образом оказавшихся в интернете, чтобы на конкретных примерах продемонстрировать, что всё это грубая подделка. Приводились данные лингвистической и фонетической экспертизы, свидетельствующей о не совпадении голосов в записях с голосами реальных Белова, Лозинского и прочих, ныне покойных, членов Совета Директоров РАО, а также заграничных партнеров и иных уважаемых представителей международного сообщества, очерненных врагами государства. Помимо этого доказывалась принципиальная невозможность получения некоторых данных в силу того, что существующие технологии не способны организовать такое, либо зафиксированных в якобы обличительных файлах событий вообще не существовало, что подтверждено выписками из государственных документов и свидетельствами должностных лиц.
– Нашим партнерам стоило бы поумерить свои аппетиты, – не уступал Президент. – Мы требуем уважения! Почему некоторые из них всячески стремятся доказать, что не признают в нас равных себе? Нас очень беспокоит их стремление ущемить наши интересы. В качестве жеста доброй воли они могли бы, скажем, перестать способствовать падению цен на нефть. Если цены опустятся, например, до сорока долларов за баррель, мы понесем значительные потери. И этот дискомфорт ощутим на себе не только мы. Это вызовет проблемы у многих наших партнеров.