– Ничего. К чему тогда выпендривалась первый семестр, если не рассчитывала на подобный эффект?
– Сердце. – А это уже дед, некромант-боевик, отличившийся в Великую межрасовую войну тем, что вел за собой в бой не живых солдат, а несколько рот умертвий, причем не трогавших «своих». Чего ему это стоило, знает лишь он сам – поседел он не от возраста… – Следи за пульсом, останавливается.
А-а-а… блин, как больно! Ах ты, га-а-ад! Все-таки оставил подлянку! Вместе со своим туманом я впитала и его огонь, уничтожающий нежить, замаскированный под пустышку, и теперь ладони горели, как проклятые. Завыв на одной высокой ноте, затрясла руками, а из глаз непроизвольно брызнули слезы. Кожа с кистей рук чуть ли не мгновенно облезла лафтаками, а обнажившееся мясо резко запахло паленым.
Вот Патрик сел на землю и немного раздраженно отпихнул от себя сухую ветку, а затем, зарывшись в свой рюкзак, выудил из него печенье… твою упырицу!!! Зрение было настроено так, что я увидела то, чего не заметила бы ни за что и никогда…
– Господа инквизиторы просили меня проводить их к вам. – Качнув головой в сторону оборотней, зашедших сразу же за мной, повернулась к ним лицом. – Я могу идти?
– Случилось, девочки, ой случилось… – Поморщившись, отрицательно мотнула головой, показывая, что ничего не скажу. Нет у меня настроения придумывать ложь, а правда не для них.