— Так ведь это же шифр! — разочарованно воскликнул он. — Это вроде книг англичанина!
Он говорил на языке алхимии, но Сантьяго понимал, что он имеет в виду Фатиму.
— Я видел, как идет караван через пустыню, — сказал он наконец. — Он говорит с ней на одном языке, и потому-то она и позволяет ему пройти через себя. Пустыня проверит и испытает каждый его шаг и, если убедится, что он в безупречном созвучии с нею, допустит до оазиса. А тот, кто наделен отвагой, но не владеет этим языком, погибнет в первый же день пути.
Он вышел из харчевни довольный собой. Он вспомнил, что один из поставщиков товара привозил хрусталь его хозяину с караванами, пересекавшими пустыню. Сантьяго сжимал в руках Урим и Тумим — благодаря этим камням он снова решил идти к своему сокровищу.
Сантьяго взял свою котомку и присоединил ее к остальным вещам. Спустился по лестнице. Хозяин обслуживал чету иностранцев, а еще двое покупателей расхаживали по лавке, попивая чай из хрустальных стаканов. Для раннего часа посетителей было много. Только сейчас Сантьяго вдруг заметил, что волосы хозяина напоминают волосы Мелхиседека. Ему вспомнилось, как улыбался кондитер, когда ему в первый день в Танжере некуда было идти и нечего есть, — и эта улыбка тоже напомнила ему старого царя.
Плакать было стыдно. Он даже перед своими овцами стеснялся плакать. Однако рыночная площадь уже опустела, а он был один и вдали от родины.