— Но что здесь такое? Это ведь труп, если я не ошибаюсь! — Гойл взглянул на него искрящимися глазами. — Это труп? И смерть произошла в границах города? Поскольку я являюсь наставником Адуи, дело, разумеется, находится в моем ведении?
Он прав, черт его побери. Медленно-медленно она запрятала свой гнев вглубь сердца — так глубоко, как только могла. Она убрала стрелу и снова повернулась к веренице пленников. Старый раб потащился дальше, и девочка двинулась следом за ним. Ярость грызла внутренности Ферро, словно голод.
Джезаль, однако, заметил, что старший брат не особенно радуется — на его лице застыло обычное унылое выражение. Даже в миг победы! Занудный завистливый паскудник! Неужели он не может порадоваться за Джезаля хотя бы один день?
— Слово Эуса правит всем. Здесь нет исключений. Ни один из вас двоих не уйдет отсюда живым.
Женщина хмуро взглянула на них, не выпуская из виду солдат.
Ночь. Холод. На вершине холма задувал свежий соленый ветер, а одежда Ферро была тонкой и изорванной. Она обхватила себя руками за плечи и хмуро глядела вниз, на море. Дагоска лежала в отдалении облаком булавочных огоньков, сбившихся в кучу на отвесной скале между огромной изгибающейся бухтой и поблескивающим океаном. Глаза Ферро едва различали очертания стен и башен, черные на фоне темного неба, и тонкий перешеек суши, соединявший город с материком. Почти остров. Между ними и Дагоской горели костры — вдоль дорог расположились военные лагеря. Много лагерей.