Под ним простиралась мрачная, поливаемая все тем же отвратительным дождиком, дорога, подпираемая с двух сторон болотами. По этой ниточке, стиснутой топью, сплошным потоком брели люди. Их было много, они были напуганы, ужас ощущался даже с высоты птичьего полета, он, словно трупный смрад поднимался над колонной, минующей самое страшное болото Империи. Беженцы — счастливчики, чьи жилища были достаточно далеко от границы. Они еще не знают, как им повезло, но ничего, он обязательно просветит их.
Пустив своего скакуна вскачь, Шахрион на мгновение забыл обо всем, блаженно зажмурив глаза и позволив коню самому выбирать себе дорогу. Ему казалось, что в мире не осталось никого и ничего, он чувствовал дыхание ветра на коже и растворялся в окружающем мире.
Такие люди идут вперед несмотря ни на что и никогда не сдаются. Венценосец понравился мальчику, уж он точно не стал бы унижаться, как отец. Ни за что на свете! И дрался бы до победного конца, до последнего человека в строю! И не отдал бы почти всю страну врагам!
Шахрион с интересом рассмотрел их. Почти два десятка воинов в хороших доспехах, сержанты и рыцари с вепрями на груди. Диртанион проделал хорошую работу.
Увы, но его генералы и советники не разделяли оптимизма своего владыки. Тот же Иритион, занявший место по правое плечо, держался в седле с кислой миной на лице, всем своим видом показывая, как он недоволен решением императора. Тартионна, разместившая неподалеку круг чародеев-стихийников, и пришедшая побыть с мужем, тоже не излучала уверенность. Одно лишь лицо генерала Бирта не выражало ровным счетом ничего, как и положено нежити, но Шахрион был уверен, что будь его недавний противник жив, то тоже считал бы Властелина сумасшедшим.
Каким образом император согласовывал действия своих людей — вот это вопрос, но с ним можно будет разобраться и позже. По факту же, против двух тысяч боеспособных солдат враг не мог выставить больше тысячи-двух. А то и меньше!