На закате промозглого веселого дня в деревне появилась женщина. Она была одета в грязное потрепанное платье, а за спиной ее болталась видавшая виды котомка. На вид женщине было тридцать-сорок лет, изможденное лицо ее бороздили морщины, а в глазах застыли печаль и покорность.
— Не могу. Все колдуны заняты тем, что не дают марейнийцем разверзнуть землю под нашими ногами, так что выкручивайся, как знаешь!
— Мы успели очень вовремя. Ему осталось два перехода.
— На седьмом небе от счастья. Шлет одно восторженное послание за другим и благодарит за тысячи колонистов.
— Не стоит так плохо думать о себе, несравненный. Все в этом мире течет и меняется.
— Зло!!! — раздался дикий рев, и из воронки выбрался благословенный Этит. Высокий сын был бледен, его руки тряслись, а губы дрожали. От роскошной шевелюры остались жалкие седые космы, а объемный живот пропал, будто его и не бывало. Словно кто-то выпил из пыщущего здоровьем чародея жизнь, оставив лишь жалкую полумертвую оболочку.